ков, правнуков и праправнуков, а также всех сталинских и
после сталинских агрессий, но завоевательными и агрессивными именуются лишь
нападения других стран на Россию и Советский Союз. И ни кого из ученых мужей не
смущает такой двойной стандарт в историографии.
Первые походы Петра под Азов в конце XVII в. показали
военную отсталость и несостоятельность дворянского ополчения. Промышленник и
публицист того времени Иван· Посошков в сочинении «О ратном поведении» писал:
«У пехоты ружье было плохо и владеть им не умели, только боронились ручным
боем, копьями и бердышами, и то тупыми, и на боях меняли своих голов по три, по
четыре и больше на одну неприятельскую голову. На конницу смотреть стыдно:
лошади негодные, сабли тупые, сами скудны, безнадежны, ружьем владеть не умеют;
иной дворянин и зарядить пищали не умеет, не только что выстрелить в цель;
убьют двоих или троих татар и дивятся, ставят большим успехом, а своих хотя
сотню положили - ничего! Нет попечения о том, чтоб неприятеля убить, одна
забота - как бы домой поскорей. Молятся: дай, боже, рану нажить легкую, чтоб
немного от нее поболеть и от великого государя получить за нее пожалование. Во
время бою того и смотрят, где бы за кустом спрятаться; иные целыми ротами
прячутся в лесу или в долине, выжидают, как пойдут ратные люди с бою, и они с
ними, будто также с бою едут в стан. Многие говорили: дай, бог, великому
государю служить, а саблю из ножен не вынимать!»
Начав войну со Швецией, Петр осуществил целый ряд глубоких
реформ.
Вот их оценка В. Ключевским: «Война была главным движущим
рычагом преобразовательной деятельности Петра, военная реформа - ее начальным
моментом, устройство финансов - ее конечной целью. Преобразованием
государственной обороны начиналось дело Петра, к преобразованию
государственного хозяйства оно направлялось; все остальные меры были либо
неизбежными следствиями начального дела, либо подготовительными средствами к
достижению конечной цели».
Вместо дворянского конного ополчения и полурегулярного
стрелецкого войска были созданы массовая регулярная армия и военно-морской флот
с низшими чинами из простого люда. На крестьянские и посадские общины была
возложена рекрутская повинность: по одному пожизненному рекруту с 20 тяглых воров.
В случае гибели или дезертирства рекрутов община обязана была восполнять убыль,
т.е, армия становилась как бы
бессмертной. В. Ключевский пишет о «страшной смертности в полках»,
превратившихся из-за нехватки денег в «солдатские морильни» даже в мирное
время. Калек и престарелых солдат, лишенных всякой связи с домом, ждала
церковная паперть, в лучшем случае богадельня. Воинская дисциплина среди солдат
и матросов поддерживалась шпицрутенами (по 6 или 12 раз сквозь полковой строй),
ссылкой на каторгу с отрезанием ушей и носа, расстрелом, в том числе каждого
десятого, четвертованием, сожжением. В битве при Лесной в 1708 r., сообщает А.
Пушкин в «Истории Петра I», «казаки и калмыки имели повеления, стоя за фронтом,
колоть всех наших, кои побегут или назад подадутся ... » ( прообраз
заградительных отрядов НКВД, введенных Сталиным в 1942 r.). Особенно тяжела
была участь
32
матросов, которые размещались в трюмах кораблей среди бочек с водой, жидкой грязи, рогожных кулей с протухшим провиантом и крыс. Смертность от болезней в два раза превышала любой иностранный флот. В 1716 r. Петру доносили из Копенгагена: «Здесь мы нажили такую славу, что в тысячу лет не угаснет. Сенявинской команды умерло здесь близко 150 человек, и из них много бросали в воду в канал ... А народ здешний о том жалуется, и министры некоторые мне говорили и хотели послать к королю». Аналогичное положение сложилось позднее и на торговом флоте России. Даже в конце ХХ. в. на морских конференциях Международной организации труда отмечалось явное несоответствие условий труда советских моряков международным стандартам.
Государственной обязанностью дворянства стала офицерская или чиновная служба и учебная подготовка к службе. Были созданы артиллерийская, навигацкая, инженерная и математическая школы, морская академия, медицинское училище. Преимущественно военно-прикладной характер петровского просвещения, слепое заимствование внешних сторон западного быта и главное, узко сословный доступ к западным знаниям привели в условиях крепостного права к расколу национальной культуры. « .. .Над крестьянством, по безграмотности своей оставшимся верным христианству и национальной культуре _ писал В. Ключевский, - стоит класс господ, получивших над ним право жизни и смерти, презиравших его веру, его быт, одежду и язык и, в свою очередь, презираемых им. Результат получился приблизительно тот же, как если бы Россия подверглась польскому или немецкому завоеванию, которое, обратив в рабство туземное население, поставило бы над ним класс иноземцев-феодалов, лишь постепенно, с каждым поколением поддающихся неизбежному обрусению».Военным духом были проникнуты и административные реформы Петра. Страна делилась на губернии, которые обязаны были размещать и содержать воинские части и где высшая военная, административная и судебная власть принадлежала губернаторам, что позволяло оперативно подавлять восстания и волнения. Губернии делились на провинции во главе с воеводами. Гражданские чиновники центральных ведомств получали в качестве свода законов воинский устав и обязаны были приносить присягу.
Петр развернул грандиозное военно-стратегическое строительство на базе принудительного труда. Сотни тысяч людей погибли на военных верфях в Воронеже, Архангельске и Прибалтике, на сооружении военных гаваней в Таганроге и Рогервике близ Таллинна, речных каналов в попытках соединить Белое Балтийское и Азовское моря, грунтовых дорог для переброски войск от Москвы до Азова и от Москвы до Петербурга, остававшихся мало пригодными из-за грязи и постоянно разрушавшихся деревянных мостов. Каждый крупный корабль строился на деньги, полученные с доходов от 10 тысяч крепостных крестьян. Всего при Петре было построено более 1160 военных судов. На них ушло огромное количество леса в европейской части страны. Однако азовский флот пришлось уничтожить из-за поражения в войне с Турцией, а балтийский оказался слабо приспособленным для боевых действий в узких шхерах Финляндии и Швеции и сгнил вскоре после смерти Петра. «Великим кладбищем
33 34-35